Жюль-Поль Тардивель
(1851-1905)
Вот, что
говорится от этом авторе в учебнике франко-канадской литературы (1928),
изданном монахинями Святой Анны:
Мать Тардивеля была англичанкой, обращённой в
католицизм, а отец - француз, родом из
Оверня. В 17 лет, когда Тардивель стал учащимся колледжа Сент-Иасэн, он говорил
только по-английски. Кто мог бы тогда сказать, что для него французский станет
святыней, что он будет писать на этом языке, охранять его от аглицизмов!
Провинция Квебек стала его родиной, которую он любил с сыновьей преданностью.
(...) Жюль-Поль Тардивель занимает особое место
среди наших писателей, благодаря своей книге «За Родину». Француз душой и
сердцем, убеждённый католик, он желал «чтобы на берегах Сен-Лорана процветала
Новая Франция, чья миссия на американской земле была бы евангелизация и
продолжение цивилизаторской деятельности, начатой Францией...». Тардивель в
своём романе разоблачает преступные махинации массонов, их извращённое
понимание религии и блага народа. Он считает, и в том нет никаких сомнений, что
их влияние ставит под сомнение будущее французской Канады.
«За Родину» - книга серьёзная, настоящий учебник
жизни; она заставляет задуматься и вызывает глубокое патриотическое чувство.
Внесём кое-какие
поправки и дополнения. Родители Тардивеля были американцами в первом поколении,
жили они в Ковингтоне, Кентукки. Отец его был плотником, а мать, увы, скоро
умерла и воспитывались Жюль-Поль и его сестра Анна тётками с материнской
стороны, а потом в монастыре у дяди, аббата Юлиуса Брента, священника в Маунт
Вернон, в Охайо. Тётки не оставят своим вниманием племянника; это они будут
платить за его обучение в Квебеке, в Сент-Иасэн, они купят ему печатную машину,
из-под пресса которой будут выходить номера «Правды» (бывает же такое!).
С отцом у
Жюля-Поля контактов практически не было. Тот подался на заработки в южные штаты
и они увидятся только сорок лет спустя в Квебек-сити, после чего Клод Тардивель
уедет обратно в Америку, где и скончается в безвестности. Что касается сестры
Жюля-Поля Анны, то она станет монашенкой в ордене доминиканцев, но до конца
будет поддерживать связь с братом. Смешная деталь: до приезда в Квебек,
Жюля-Поля звали Юлиус Тердивиль, на американский манер.
Не без помощи
монахов, знакомых дяди-аббата, Жюль-Поль получит классическое образование и
станет горячим приверженцем папы Пия IX. И да, французский
станет для него родным. Настолько, что, вернувшись в Штаты, он почувствует себя
чужим и практически сразу вернётся в Сент-Иасэн, где в 1873 году начнёт
работать в газете от консерватистской партии «Вестник Сент-Иасэн». Через год он
уже войдёт в правление газеты «Минерва», которая была рупором тогдашнего
премьер-министра Канады Джона Александра Макдональда. 5 февраля 1874 года
Тардивель женится на дочери нотариуса Генриетте Брюнель, женщине энергичной, на
пять лет его старше; она станет его верным напарником, другом и подарит ему
четырёх дочерей и сына[1].
Дальнейшая
карьера Ж.-П. Тардивеля журналиста будет связана с партией консерваторов и
священниками, сторонниками «сильной» церкви, папистами. Тардивель опубликует в
1878 году книгу, посвящённую папе Пию IX: «Жизнь Пия IX, его деяния и муки» Книга эта будет нарасхват,
она – настоящий учебник католического консерватизма.
В 1880 году
Тардивель издаёт брошюру «Англицизм – вот наш враг», в которой он, американец,
защищает чистоту французского. Заметим, что он был первым, кто встал на защиту
французского в Квебеке. Вспомним об этом, когда речь зайдёт о Брате Таком-то, о
Жорже Доре и иже с ними.
Итак, Жюль-Поль
Тардивель – редактор газеты «Правда», газеты достаточно независимой, ведь
практически все газеты той поры в Квебеке были органом той или иной партии.
Газета «Правда» была газетой католической, папистской, защищавшей интересы
церкви во французской Канаде.
Обратимся теперь
к роману Тардивеля «За Родину», который целиком и полностью объясняет позицию
Тардивеля журналиста и издателя. Что это за роман такой, «За Родину», с
подзаголовком «роман ХХ века»? Напомним, что издан он был в 1895 году. А
действие романа происходит в 1945.
Роман открывается
сценой, в которой несколько загадочных персонажей предаются, похоже,
сатанинскому культу. На самом деле – это собрание «Лиги Прогресса Провинции
Квебек». Её цель – «выкорчевать из канадской земли крест священников, эмблему
суеверия и стяг тирании». Чтобы достичь этой цели, Лига вступает в активную
политику.
Канада
только-только получила независимость от британской короны и должна выработать
свою собственную конституцию. Три точки зрения на эту проблему, три партии
вступают в схватку: партия консерваторов сэра Генри Марвуда защищает statu quo, партия униистов, сторонников объединения Канады, настаивает на общности
интересов всех провинций, а партия сепаратистов, партия Новой Франции,
созданная и руководимая Жозефом Ламирандом, ратует за отделение Квебека, как
независимой католической республики, и, по примеру Квебека, за самоопределение
всех прочих провинций.
Консерваторы у
власти, но Марвуд, являясь одним из членов правления Лиги, на деле не более чем
марионетка в руках Аристида Монтарваля, франкмасона и главы этого общества.
Чтобы исключить влияние католической церкви, Лига предполагает утопить
французское меньшинство в море англо-канадцев, создав страну с централизованной
властью в Оттаве, с последующим объединением Канады и США, а это – позиция «объединённой»
Канады. Т.е. фактически всё сводится к тому же вопросу: независимость Квебека.
Лига выбрала вот
какую стратегию: премьер-министр консерватор, чтобы не пугать министров
франко-канадцев, составляющих часть его правительства, должен сделать вид, что
защищает statu quo. Но при этом он представит конституцию, которая будут подобна той, что
подготовила партия Объединения. С другой стороны, чтобы получить поддержку
английской Канады, он использует француза журналиста, старинного товарища по
оружию Жозефа Ламиранда, заставив его написать ряд статей англофобского толка :
это возмутит канадцев англичан и настроит их против французов.
И всё сложилось
бы наилучшим образом для Лиги, если бы их секретарь, масон Дюкудрей, терзаемый
угрызениями совести, не покаялся и не обратился в католицизм. Он успеет только
передать архиепископу Монреаля компрометирующие Лигу документы и будет убит.
Чтобы помешать священнику разоблачить планы Лиги, ему посылают несколько
анонимных писем с угрозой уничтожить всех прелатов. И архиепископ решает
замолчать эти документы.
Тут надо
вернуться к герою романа, сепаратисту Жозефу Ламиранду. Его враги из Лиги
пытались его отравить, но ошиблись и отравили его жену. Заметим одну
особенность Ламиранда: время от времени он общается с потусторонним миром, с
миром духов. Перед смертью жены Святой Иосиф поставил перед ним трудную
дилемму: выбрать между жизнью жены и служением отчизне. Обсуждая с женой эту
дилемму, они оба решают, что важнее отчизна. Позже в романе возникает подобная
сцена и опять Ламиранд выбирает верность родине, обрекая на смерть единственную
дочь.
Всё заканчивается
так: убеждённый униист Хаутон, увы, атеист, находится у изголовья умершей
дочери Жозефа Ламиранда. И вдруг на какое-то мгновение она возвращается к
жизни, чтобы потом вернуться к господу. Свидетель этого чуда, Хаутон принимает
католицизм и решает голосовать против проекта statu quo партии консерваторов, который по сути
проект объединения всех провинций в единой Канаде, а это означало провал этого
проекта. В конечном итоге происки сэра Марвуда раскрываются, все узнают о его
преступлениях. Канада голосует за отделение провинций. Квебек таким образом
получает независимость. Что касается Монтарваля, то он, призвав последний раз
дьявола, кончает самоубийством. А Ламиранд,
которому предлагают стать главой правительства сепаратистов, удаляется в
монастырь , что находится во французских Альпах.
450 страниц
текста. Честно сказать, мне никогда прежде не доводилось читать в романе
подобную смесь политики и религии. Мне кажется, что современному читателю всё
это можно читать ради общего развития и для развлечения, чтобы узнать кое-что
из истории Квебека и чтобы посмеяться над наивностью автора. Хотя все эти
проблемы всё ещё присутствуют. В романе всё происходит так, как если бы Господу
не было другого дела, как наблюдать за конституционными играми в Канаде и
вступаться грудью за свой избранный народ, за французов, миссия которых – нести
свет Евангелия и насаждать католицизм на американском континенте.
Ламиранд ведёт
себя, как мессия, готовый на любые жертвы, только чтобы спасти свой народ, готовый пожертвовать своими амбициями, своей
любовью, своим счастьем. В этом смысле – роман Тардивеля – тезисный, он чётко
проводит мессианскую линию церкви, а эти умонастроения были близки определённой
прослойке элиты квебекского общества.
Интересно и
предисловие к роману. Прежде всего Тардивель извиняется, что прибег к форме
романа, этого «дьявольского изобретения», «созданного на погибель рода
человеческого». На самом деле, объясняет Тардивель, он просто пользуется
оружием врага, чтобы повергнуть его в прах. Там же он признаётся, что «не
способен дать публике образец изящной словесности». Тут мы не станем утверждать
обратное, роман действительно угловат и тяжеловесен. В этом романе защита основной
идеи превалирует надо всем остальным. Учитывая это, пренебрегая эстетической
стороной романа, желая исключительно понять механизм, который двигал пером
Тардивеля, мы вполне можем быть удовлетворены этим всё-таки архаичным
произведением. Тем не менее интересно узнать, какой видел конституционное
будущее Канады человек 19 века.
Этому роману
очень трудно найти подходящее определение: роман-предсказание, фантазия на
политико-религиозные темы, хроника журнализма и политиканства? Действие романа
основано главным образом на речах, произносимых в Парламенте, и на лихорадочных
статьях, которые цитируются интегрально, что, разумеется, замедляет
повествование и снижает напряжение действительно драматических эпизодов:
погони, отравления, сатанинские церемонии, подлоги, всё, что Тардивель
заимствует у исторических и приключенческих романов того времени ради
утверждения своей идеи. Здесь же есть и элементы фантастики, два чуда, которые
укрепляют веру главного персонажа.
В эпилоге можно
узнать Ламиранда в образе брата Жана, который отошёл от политики и скрылся в
монастыре во французских Альпах; молодые люди из французской Канады
рассказывают ему о том, что происходит в республике Новая Франция, которая
отныне процветает. Элемент утопии мерцает в эпилоге романа. Заметим, что
Тардивель хорошо знал многие утопии своего времени, ведь он был переводчиком и
перевёл в частности роман шотландского автора Роберта Льюиса Стивенсона
«Странная история докторая Джекила и мистера Хайда».
Однако все
заимствования из утопий и приключенческих романов – ничто в сравнении с
последовательно проводимой автором идеей, его убеждённостью в правоте
католической доктрины. В этом смысле – «За родину» – беспрецедентный документ
моральной и идеологической борьбы за политическую власть в форме романа,
изначально отвергаемого автором в прошлом и не приветствуемого в будущем.
Чтобы
проиллюстрировать выше сказанное, мы выбрали текст, в котором разговаривают
француз и фрако-канадец о расстановке политических сил в Канаде в 1945 году.
Барон де Порталь и Лёвердье сели на скамейку. Их разговор
поможет нам понять политическую ситуацию в Канаде в 1945 году.
- Меня действительно интересует всё, что происходит в
вашей стране, - сказал барон, - но я признаюсь, что политика меня занимает
постольку поскольку. Я знаю, что Канада до недавнего времени была колонией
Англии, но теперь это не так. Не могли бы вы объяснить мне, месьё журналист,
как теперь обстоят дела в Канаде.
- Охотно, - согласился Лёвердье, - я постараюсь объяснить
вам это как можно проще. Вы знаете не хуже моего, что несколько лет тому назад
Англия, которая некогда так гордилась своими владениями, потеряла их и
превратилась в страну третьего мира. Она потеряла Индию, а Россия не упустит
возможность захватить то, что осталось от английского владычества на востоке. В
Африке её колонии захватывает одну за другой Германия. Австралия стряхнула с
себя империалистическое иго. Ирландия обрела полную независимость. Шотландия
движется в том же направлении. В самой Англии тайные общества возбуждают народ,
подогревая страсти, тем самым ослабляя её ещё больше. Оставалась только Канада.
И вот однажды, когда у Англии возникли дипломатические сложности с Соединёнными
Штатами, а Англия была однозначно не права в своих притязаниях, Канада в
ультимативном порядке порвала с колониальной зависимостью. Мы подозреваем, что
в этом были замешаны франкмасоны Канады и США. Но так или иначе, а Англия,
обессилев, вынуждена была принять этот ультиматум. Прошло всего три месяца с
тех пор, как Англия дала официальный ответ Канаде, в котором говорится, что
первого мая она отзовёт своего генерал-губернатора и его место останется не
занятым
- Это значит, что теперь вы свободны, - заметил барон.
- Да, - продолжил журналист, - мы свободны. Но только,
что нам делать с этой свободой? Подарок этот несколько обременителен.
Совершенно очевидно, что в Вашингтоне расчитывают на эту нашу независимость;
возможно, что там думают, мы будем счастливы присоединиться к ним, либо они
сделают это силой. Но Провидение на нашей стороне. Теперь они связаны войной с
Испанией из-за Кубы, а над Мексикой собираются тучи чернее некуда, не говоря
уже о забастовках, чей размах напоминает начало гражданской войны. Теперь у них
нет возможности присоединить Канаду к своим Штатам. Наша цель – создать
совершенно независимое государство.
- Это должно быть не слишком сложно.
- К сожалению, это сложнее, чем может показаться со
стороны. Три пути открываются перед нами: statu quo, объединение или отделение. Кратко о каждом из них. Если
мы примем то, что называется statu quo, переход на новые рельсы пройдёт без потрясений. Мы
сохраним нашу федеративную конституцию, наше центральное правительство и нашу
провинциальную админинстрацию. Генерал-губернатор станет выборной должностью,
его больше не будет назначать английская корона. Вот и всё, что изменится.
Партия консерваторов, которая теперь у власти в Оттаве, отдаёт предпочтение statu quo. В этой партии в основном умеренные (...)
Во всех провинциях есть сторонники государственного
объединения. Это в основном радикалы, франкмасоны, обладающие влиянием,
заклятые враги Церкви и всего французского в Канаде. Эта группа особенно
активна в Квебеке. Во главе её стоит журналист Дюкудрей, директор
монреальской «Свободной Мысли». Само
собой разумеется, что они по мере возможного скрывают свои планы. Им необходимо
государственное объединение, чтобы получить доступ к экономическим рычагам в
администрации государственного планирования. Но ни для кого не секрет, что их
подлинная цель – уничтожение католической веры. Чтобы добиться этого, они
готовы пожертвовать всем, что есть французского в Канаде, потому что это –
единственная опора церкви в этой стране.
- Вот партия, которую я не рекомендовал бы честному
человеку! Но расскажите же скорее о третье группе.
- Третья группа – сепаратисты. Месьё Ламиранд, которого
вы видели только что, – их лидер, и я тоже один из них. Нам кажется, что момент
сейчас самый подходящий, чтобы утвердить Квебек как независимое,
самостоятельного государство. Наше географическое положение, наши природные
ресурсы, однородность нашего населения позволяет нам надеяться стать одной из
равноправных наций, населяющих землю. Современная конфедерация возможно даёт
какие-то материальные преимущества, но с точки зрения религии и французского
элемента, конфедерация грозит нам неминуемой гибелью. И это потому, что секты
неуклонно ведут нас к государственному объединению, но под другим названием.
Кроме того, основные материальные преимущества от конфедерации могли бы быть
перекрыты простой таможенной пошлиной и почтовой службой. Наш план относительно
провинции Квебек поддерживается сторонниками католицизма, которых не ослепили
посулы других партий. Священники в целом поддерживают наш план, хотя они и не
осмеливаются высказаться за него в полный голос, потому что уже давно они не
имеют права выходить за пределы церкви.
В других провинциях эта идея мирного разделения тоже
находит отклик. Есть группа, и довольно многочисленная, которая решительно
противостоит радикалам и предпочла бы разделение (...). И ей не хотелось бы
видеть Квебек, голосующий за объединение, это было бы для неё настоящим
мучением. Глава парламента от этой партии, месьё Лоуренс Хаутон, протестант, но
человек убеждённый, достойный уважения и сам уважающих Церковь; он
симпатизирует французскому элементу.
Подготавливая эту
статью, я наткнулся на интереснейшее исследование Жана-Христиана Пло, автора
книг о Юбере Акэне и о Гастоне Мироне, двух выдающихся фигурах квебекской
литературы. Он говорит о тексте романа Тардивеля, о невозможности его
классировать и о том, что в этой связи он не получил должного признания. Читать
Тардивеля, по его мнению, следует в историческом контексте популярной
французской литературы конца 19 века. В частности, он проводит параллель с
романом некоего «доктора Батайа» «Дьявол в 19 веке». Автор, скрывавшийся под
этим псевдонимом, раскрывает дьявольские секреты франкмасонов. Он искусно
использует темы, пользовавшиеся особым интересом: оккультизм, спиритизм,
гипнотизм. Всемирный заговор франкмасонов! Из его романа мы узнаём, например,
что далай-лама был тоже одной из важных персон этого заговора! Всё, что было
загадочного, странного, сверхъестественного, всё находит своё место в романе
Батайа.
Теперь уже не
секрет, что роман этот был написан Лео Таксилем[2]
(1854-1907), журналистом-антиклерикалом и бывшим франкмасоном, автором другой
нашумевшей тогда книги «Тайные любови Пия IX». Вообще это был загадочный автор. В какой-то момент он обратился в
католицизм и стал настоящим проводником идей церкви, но потом выяснилось, что
всё это была одна видимость, желание стяжать себе ещё более скандальную славу.
Так выдумал он персонаж «Дианы Воган», бывшей претрессы сатанинского культа,
чьё обращение в католицизм несколько лет (!) притягивало внимание всех
католиков, настолько ярко и живо были описаны её покаяния, её признания во всех
мыслимых и немыслимый прегрешениях.
В 1897 году
Таксий признался, что никакой Дианы Воган не было, что он использовал
доверчивость людей веры. Тардивель в своей «Правде» с восторгом публиковал
признания Воган, более того, в его романе «За родину» есть второстепенный
персонаж Жорж Воган. Очевидно, что он
пользовался романами Таксиля как первоисточниками, описывая «сатанинские» сцены
в своём романе, которые обеспечили Тардивелю читательский интерес. Узнав, что
покаяния Воган были придумкой, Тардивель поспешил заявить, что его роман был
написан независимо от романов Таксиля, но только как можно отрицать очевидное?
Мы уже сказали,
что Тардивель был своеобразным пионером независимой журналистики в Квебеке.
Правдоискательство было его страстью, он на всё имел своё мнение, которое могло
не нравиться, что зачастую приносило ему удовлетворение. Он изъяснялся с
прямотой неудобоваримой, языком чистым и простым, без выкрутасов, но и не без
иронии. Он был в первую очередь журналистом и только потом писателем. Кроме
своего романа, который был безусловно программным, он издал три книжки «Разное»
(1887-1903) и пространную работу «Положение религии в Соединённых Штатах
(1900).
В книгах «Разное»
Тардивель размышляет о прошлом и будущем, говорит о политике и географии,
короче, о «разном». В том числе и о роли газет. Выбранный нами отрывок
показателен в свете всего, что было сказано выше относительно влияния на
Тардивеля романа с продолжениями Лео Таксиля:
У журналиста ужасная ответственность перед Богом и
людьми. Его власть практически безгранична. Он говорит изо дня в день с
тысячами читателей, незаметно формируя их сознание и сердце.
Многие не вполне понимают важность той роли, которую
играет пресса в современном обществе. Огромное большинство думает, что читает
газету только чтобы провести время, чтобы ознакомиться с коммерческими делами,
о которых они имеют представление всё из тех же бульварных листков. Они ищут в
газетах новостей, разъяснений, а находят в них собственное мнение обо всём, а
вернее собственные предубеждения.
Капельки воды могут проесть любой, самый твёрдый камень.
Газете, читаемой сегодня, читаемой завтра, читаемой каждый день удаётся
запечатлеть свой образ в самом ленивом воображении.
Было бы абсолютной ложью сказать, что такая газета никак
не влияет на людей. Нет такого периодического издания, сколь бы плохо оно не
было организовано, напечатано, сколь бы плохо не были написаны статьи, они всё
равно влияют тем или иным образом, так или иначе вспахивают интеллектуальное
поле.
Пресса лепит народы по своему образу и подобию, тем
более, если это плохая пресса. Самый верующий народ, самый преданный власти,
если станет читать плохую прессу через каких-нибудь тридцать лет превратится в
народ нечестивый и бунтующий. Говоря человечески, нет никакой возможности
оградить народ от влияния плохой прессы. Боже мой! О чём тут говорить, если
даже чудо не может её убедить. Как вы думаете, без такой прессы, ведь и Франция
была бы более верующей после чудес Лурда, Салетт и Парэй-лё-Мониаль[3]?
Надо ли говорить, что для того, чтобы стать хорошей,
газета должна быть католической, и что, если она всё больше отдаляется от
истинной доктрины, всё более плохой она становится? Безразличие столь же
недопустимо в прессе, сколь и в политике. Очевидно же, что слова Господа: «Те,
кто не со мной, те против меня, и тот кто не собирает со мной, тот расточает[4]»
относятся без различения ко всем людям?
Должна ли газета, чтобы стать хорошей, без конца говорить
о религии? Нет, но она должна быть готова в любой момент вступиться за церковь,
она должна опровергать те ошибочные мнения, которые разносятся плохой прессой,
произносятся с трибун, пишутся в книгах. Она должна воспринимать всё, что
происходит в мире, с точки зрения божьей справедливости, и никогда не внимать
голосу предубеждений или дурных страстей, не должна предавать истину, когда на
неё нападают, никогда не должна поступаться незыблемыми принципами.
Газеты «исключительно научные», «исключительно
литературные», «исключительно политические», «исключительно деловые» тем самым
тем более плохи, что они невозможны. Как невозможно, а, если бы и было
возможно, то не должно было быть допустимо, исключить идею Бога из науки,
литературы, политики или бизнеса. Атеистическая наука, атеистическая
литература, атеистическая политика и атеистический бизнес – вот отвратительная
мечта современных философов.
А следует, чтобы и учёный, и политик, и литератор, и
негоциант, все считались с идеей Бога. Именно в ней таятся самые очевидные
истины. А сколько таких, которые отворачиваются от них или действуют так, как
если бы они о них ничего не знали! Сами же мы желаем дать пример того, как
строго следовать им.
[1] Сын, Поль Тардивель, продолжит дело отца
и будет выпускать «Правду» после смерти Жюля-Поля Тардивеля вплоть до 1923
года.
[2] В русском переводе были изданы его книги
«Забавная Библия» и «Забавное Евангелие».
[3] Речь идёт о явлениях Богородицы.
[4] Контекстуально в Евангелиях от Марка и от
Матфея, речь идёт о непростительном грехе: хуле на Духа Святого.
